|
На кресле стоит гитара. Гитара – слишком поэтическое слово, чтобы использовать его в стихах. И потом, «На кресле стоит гитара» – так не говорят стихами. Надо сказать: «На кресле стояла гитара» – мерно, с раскатом. Или даже «Гитара на кресле стояла», а это уже поэтизм... Попробуем иначе. На кресле стоит гитара, к стене прислонившись грифом, под нею, над ней и возле лежат разные вещи: недошитая юбка жены, клубок коричневой шерсти, подушка серого цвета, зелёное покрывало. Вот здесь – источник света. Сюда падают тени. Тут приоткрытая дверь, из которой изрядно сифонит. Сквозит также из окон и даже из стен наружных (здесь получилась инверсия, это нехорошо). А есть ещё много вещей, описать которые в стихах просто невозможно. Как объяснить, что подушка не лежит на кресле, а стоит на его спинке у стены, потому что только недавно к ней прислонялись, когда смотрели телевизор... Невозможно объяснить в стихах наличие на стене турника с двумя болтающимися эспандерами: слишком нестандартный предмет и слишком длинное объяснение (купили его когда-то для детей, прибили на стену, когда комната ещё была детской, а теперь это спальня автора и его жены...). Невозможно объяснить – и не нужно. Ну какая поэзия в этом турнике с эспандерами?! Или в чёрном антенном кабеле, который висит вдоль дверного косяка, не прибитый, ныряет за кресло и уходит в пыльную тьму – за шкаф, к телевизору. Какая поэзия в наваленных газетах, среди которых всегда теряется (порой бесследно) программа передач на эту неделю, тогда как старые никому не нужные программы нагло лезут в глаза? Какая поэзия в лежащих повсюду вещах?! В красных женских шерстяных носочках, на удивление маленького размера, в зелёновом халате и полосатовых домашних штанах? Какая-какая. Вот такая.  
 |