Александр ЛЕВИН
Сентябрь–октябрь 2012
|
ПЕТРОВ И МИХАИЛ Петров, красив и баянист, летел вперёд, как лёгкий гений. А Михаил устал и бледен за ним тащился кое-как. И грустно под ноги смотря и воздыханье издавая, улыбкой утлою своею он никого не озарил… Петров, суров и многозначен, вдруг над землёю воспарил и вдруг куда-то устремился, крылато, бодро и светло. А Михаил не озарил, не измаил и не вознёсся, лишь в землю серую упёрся… Ему Гаврилов говорил: – Ах, Михаил, уныл и бледен, зачем и ты не воспарил?! не Гавриил, а говорил?! не серафим и не прекрасен, как тот Петров, румян и весел?! О чём, зачем ты горевал? не пел, а только подпевал? – Когда бы был бы я Петров, – ему ответствовал страдалец, – а не Бузюкин или Блямкинд, я б тоже, может, воспарил! Когда б я не был Михаилом, а, скажем, Даниилом был, я б тоже, может, напевал бы, красив, Петров и знаменит! Я б, может, был бы гамаюном, не долгоносым – алконостом, не геморроем, а героем, когда бы был бы я Петров! Увы, увы, но не Петров я! Бузюкин я! А может Блямкинд! А кабы был бы сей Петров как я такой же долгоносый?! Такой же в сущности Бузюкин, куда бы он бы воспарил?! Когда бы я бы был Петров, суров, красив, богат и важен, а он, Петров, бы был Бузюкин, я на него бы посмотрел!! И с тем Бузюкин (или Блямкинд?) умолк и, горестно вздохнув, улыбкой утлой озарился и удалился навсегда… |