В керамической мозаике, окаймляющей Главную площадь в парке Гуэль, обращают на себя внимание те её части, где осколки блюда или керамической плитки вновь соединяются, теперь уже вмонтированные в цемент, в то же только что разбитое блюдо или плитку, и само оно, как и каждый осколок, является только фрагментом одной большой работы. Не случайно работа была поручена коллективу: её выполняло множество каменщиков и рабочих, занятых в то время в устройстве парка, так что можно сказать, что каждый из них тоже был таким «фрагментом» единого (человеческого) целого. В таких частях мозаики особенно чувствуется неразрывность фрагмента и целого.
То же тяготение фрагмента к единому целому свойственно, как мне кажется, и поэзии Вс. Некрасова. На разных этапах оно проявлялось по-разному. Ещё до того, как речевой фрагмент стал для него рабочим материалом1, Некрасов в 66 году проявил интерес к объединению стихов в циклы: он начинает писать сразу 3 цикла: ленинградский, прилукский и кавказский. Это время стало важной вехой его биографии. В 67-ом он женится на Анне Журавлёвой, а к началу 70-х очень заметно меняется характер его рабочих записей. Это уже не тексты стихов с зачёркнутыми строками, рядом с которыми заново переписывается весь исправленный текст набело (не имею в виду сейчас работу со «словарём»: о ней скажу позже), потом опять исправляется, заново переписывается и т.д. Теперь страницы блокнотов равномерно покрывают часто обведённые в рамки элементарные высказывания, микрозаметки, поэтические находки по созвучию - и всё это фрагменты внутренней речи автора. Я намеренно называю их «рабочие записи», а не «черновики», потому что чернового в них как бы ничего и нет: за редким исключением выглядят они как беловик. Это большое количество записанных набело фрагментов-заготовок. Они, собственно, и были тем основным материалом, из которого впоследствии возникали стихи Некрасова.
Жирмунский писал об «иррациональной композиции, основанной преимущественно на единстве лирического настроения» у Блока, менявшего построение одних и тех же стихов от издания к изданию, противопоставляя её Ахматовой, у которой «каждая строка незаменима, как звено в прагматической последовательности рассказа»: «…в дальнейших сборниках отчётливо выделяется типичный для романтической лирики принцип литании («Русь», «Незнакомка», «О жизни, догоревшей в хоре…», «К Музе» и многие другие стихотворения): отдельные строфы большого стихотворения, нередко связанные внешними приёмами анафорического построения, как бы нанизываются на стержень однообразно нарастающего лирического волнения; при таком последовательном нагнетании эмоционального воздействия каждая отдельная строфа не является абсолютно необходимой, незаменимой на своём месте: она - только ступень в последовательном нарастании настроения»2. Речь о гибкости связи между элементами, составляющими стих, и если у Блока это строфа, то у Некрасова - речевой фрагмент*. Изменчивость текста (подчас - на протяжении всего творческого пути) свойственна Некрасову в гораздо большей степени, чем Блоку. И только определениями «лирическое волнение» и «нагнетание эмоционального воздействия» тут не обойтись. Скорее, найденные фрагменты встраиваются у него в общую ситуацию наподобие пазлов или мозаики. Но если у пазла из картона граница соединения жесткая, то ситуативная граница речевого фрагмента гибка и вариативна. Не говоря уже о том, что каждый такой фрагмент тянет за собой случай своего возникновения, часто личный для автора и тем крепче цепляющийся за память. Так что тут есть и обратная связь: встраиваясь в общую ситуацию стиха, фрагмент сам её отчасти формирует, несёт свой оттенок.
тише
тише
тише
тише
тише
наша тишина
наша тишина
и тишина
тишина
тишина
тише нашей
Слушайте
что я скажу
Шу
Ша
Шуба
и Шапка
Первая часть стихотворения до «Слушайте» представлена в Своде 1966-1970 как самостоятельная вещь. Концовка, начиная с «Шу», появляется в 1974 году (переписана уже с указанием на привязку к первой части только в блокноте 1976 года). Первая авторская машинопись, в которой обе части соединяются вместе, хоть и в несколько расширенной редакции, - «Стихи о всякой, любой погоде» (1976 год).
Они разделены двойным межстрочным интервалом3, и это не единственный случай (хотя отнюдь и не правило), когда места приращений и связываний отмечались автором таким образом.
Например, увеличенный интервал разделяет части стихотворения «Снова / Снова весна» (1974), где «звезда / за» была написана раньше основного корпуса текста.
Снова
Снова весна
Надо
не надо
Я не знаю
Просто даже
Не знаю
А звезда да
А звезда -
За
Ещё пример:
что-то
как хорошо
легко-то как
как редко когда
далеко
да как
не так далеко
нет
и полетело
то ли лето
то ли что
то ли кто
только что
так
а
только только4
Увеличенный интервал перед 4 строками концовки отмечает ещё и позднейшую замену ими последней строки редакции 1974 года: «толик толик».5
Также и дописанные позже поправки (их знак: вначале «Поправка», а вскоре «П» начинает регулярно появляться в рабочих записях Некрасова с 1971 года) нередко отделены от остального текста увеличенным интервалом, отмечающим как бы новый план (или, если угодно, ракурс), возвращение к тексту с новой позиции, свежий взгляд на него со стороны6. Так стихотворение «Псы / Коты», обращённое к Анне Журавлёвой и датированное автором «8 марта 1970» (наброски 1967, ранние редакции 1968) не включало 5 последних строк. Они появились только в 1977 году. В №17 журнала «37» (1979) текст был опубликован с другим разделением на строки и с одинаковыми межстрочными интервалами (возможно, из-за ограничений общего объёма текстов на странице: концовка оказалась последней в столбце), а в последней прижизненной редакции автора (Вс. Некрасов «Детский случай», М, 2008) он отделён двойным интервалом от остального текста:
Псы
Коты
Собаки
Кошки
Щенки и котята
Щенки
- Ань
Ань Ань Ань
Ань
А котята
- Аня
Аня Аня Аня
Аня
Псы
Коты
Орлы
Киты
Львы
Некоторые кусочки того, что мы знаем как единое «неразрывное» стихотворение, были уже после его написания представлены автором как отдельное целое, что, на мой взгляд, говорит о том, что они с самого начала были фрагментом-заготовкой. В подборку конца 80-х или начала 90-х стихов о художниках Некрасов включил начало первого стихотворения рижского цикла середины 80-х как самодостаточный текст:
красиво светится
и хорошо крутится
рига
как дело рук
кого
скорей
скорей всего
клуциса
хотя быстрей
хотелось бы
целмса
Точно так же фрагмент большой словарной вещи «Вообще конечно» (1973-1981)
…….
немножко можно
немножко больше
того что можно
может
ещё немножко
а сколько можно
что ж тут можно
сказать
…….
(первые наброски фрагмента встречаются в тетради 1973 года)
был переработан впоследствии, и стал самостоятельным стихотворением:
немножко можно
может
ещё немножко
можно жить
немножко можно
сказать
немножко поздно
ещё что можно
сказать
это что ещё немножко
поздней
возможно будет
и немножко
можней
(ранняя редакция 1974 года, окончательная - 1977 или 1978 год)
Есть тексты, в последующих редакциях распавшиеся на 2 отдельных текста. Например, стихотворение в машинописи начала 90-х «это самое-то / и самолёты летают», обведённое автором карандашом (единственная на странице обводка) как единый текст, к 2000 году, когда оно было размещено на сайте Левина, разделилось:
это самое-то
и самолёты
летают
это бывает
лето
тогда конечно
……………………..
(единый текст)
+++
это самое-то
и самолёты
летают
+++
стоп
кто понимает
это бывает
лето
это да
тогда конечно
а нет
лета
а на месте него
осень
(2 самостоятельных текста)
Некоторые фрагменты из состава одного текста переносились впоследствии в другой. Так строки
Лапу на лапу
Морду на лапу
Лапу на морду
ещё в 1981 году записанные автором в составе «Как нас учил Чарли»:
как нас учил
Чарли
наш Чарли
ни за что
не рычал
лапу на лапу
морду на лапу
лапу на морду
молчит смотрит
и молчит всё
а больше этого
никто и не скажет
(рабочая запись)
вошли в стихотворение «Поровну всего», не изменив, кстати, общей ситуации, с ними связанной (я писал об этом в начале): память об эрдельтерьере Чарли прежде всего была для автора связана, конечно, с его хозяйкой Анной Журавлёвой. Из «Как нас учил Чарли» они при этом исчезли. Оба стихотворения писались в одно время, и порой на страницах расположенных близко друг к другу:
Поровну всего
Парк Сокольники
И клуб Русакова
Метро Сокольники
Депо Русакова
Улица Большая
И Малая
Остроумовская
Больница
И Медведица
И Малая
И Большая
Над Сокольниками
Не так высоко
Лапу на лапу
Морду на лапу
Лапу на морду
Светится
Чего суетиться
Большой медведь
Анна Ивановна
И маленький медведь
Анька
По авторскому поэтическому своду 1966-1970 годов7 и по предваряющим его фонограммам хорошо видна вариативность некрасовских фрагментов: они «пробуются» в разных сочетаниях, срастаются далеко не сразу. Долгое время в рукописях сохранялся знак пунктира между некоторыми из них, обозначавший их потенциальную совместность8:
Самолётики ворчат
И ворчат
И ворчат
Самолётики ворчат
Сосенки торчат
***
Самолётики ворчат
И чего ворчат
Себе
В соснах
Соснах
Соснах
Трёх
Четырёх
***
Вздох
Вздох
В соснах
Соснах
Для того и созданных
Соснах
Соснах
Соснах
Трёх
Четырёх
(А-В, А-С, Д-С)
Кажется, что сама последовательность сочетаний-вариаций в этих трёх текстах, если рассматривать их как одну «трёхгранную» вещь (что, впрочем, автором нигде не было указано), даёт то ветвление, ту «выраженную пространственность речи», о которой Некрасов писал в статье 1979 года «Объяснительная записка» (А. Журавлёва, Вс. Некрасов «Пакет», М., 1996). Недаром и образы в них (как и межстрочные интервалы) такие пространственные, «дышащие».
Или, например, стихотворение «Ветки все» вначале не было связано со своим продолжением «Как в сказке» (между ними в «Стихах из журнала» стоит характерная для Некрасова разделительная точка), которое, в свою очередь, объединялось, по-видимому, с текстом «В темечке» (на фонограмме 70 года автор читает оба текста без какой бы то ни было заметной паузы между ними). «Ветки все» (начало тогда выглядело немного иначе) были самодостаточным текстом:
Ветки
Ведь всё-тки ветки
Все
В темноте
Все в весне
И вообще
--------------
И вообще
Давайте
Будемте
Давайте
Будем все
«Как в сказке» на фонограмме 1970 года, служившей предварительной голосовой рабочей «обкаткой» последних к тому времени текстов, выглядит следующим образом:
Как в сказке
К Пасхе
Во Пскове
Ближе к Пасхе
В темечке
В теремочке
В мёртвой точке
В этом времечке
В сказочке
О золотом петушке9
Так же вариативны сочетания фрагментов в стихах о Тышлере из авторского поэтического свода 1966-1970 годов:
Всех их всех их
И этих
Таких и таких
И лишь Тышлер
И лишь Тышлер
Ишь
Тышлер
Ишь
Тышлер
***
Смотришь смотришь
Видишь видишь
Ненавидишь ненавидишь
Терпишь терпишь
Вертишь вертишь
Зависишь зависишь
И лишь Тышлер
И лишь Тышлер
Ишь
Тышлер
Ишь
Тышлер
***
Смотришь смотришь
Видишь видишь
Ненавидишь ненавидишь
Терпишь терпишь
Вертишь вертишь
Зависишь
А знаешь что
(А-В, А-С, В-Д)
Последняя строка «А знаешь что» - не тот ли это «побег», который «выбрасывается текстом» (см. Вс. Некрасов «Объяснительная записка», 1979), точнее - его вариантами?
Фрагменты из разных стихотворений могут встречаться, составляя ещё одно, от них независимое. Например, в рабочих записях 1974 года, прежде, чем первая как мотив вошла в «а снег а снег // а ветер», а из второй получилось «Уже заело», был такой вариант совмещения:
изо всех тайн
и всем тайнам
тайна
вечная тайна
явная
явная тайна
верит
или не верит
это это
кто-то в кого-то
я ли в него
или может
он ли в меня
***
йе йе
и я
верю
я верю йе-ей
в ваше драгоценное
наше национальное
и всё
и всё
такое же самое
екелемене
пересете
при всей своей
красоте
***
(результат совмещения фрагментов - МС)
йе йе
и я
верю
или не верю
ежели
я в него
или же
он
в меня
Два первых стихотворения («изо всех тайн» и «йе йе») разнятся по настроению: ведь «явная тайна» говорит о том, что, скорее всего, дело происходит весной. Это видно из ещё одного неопубликованного текста того же 1974 года (кстати, тоже как-то касающегося веры, раз уж в нём рай сопоставлен с невыразимым):
душа
слушай
вот я иду
ведь весна
такая явная тайна
как ещё сказать
ну дать знать
что я же в раю
я не знаю
Нахождение одного и того же фрагмента сразу в нескольких стихотворениях совершенно обычно для поэзии Некрасова.
Так
скажу
ну
жил
нужно было
входит в состав двух стихов из авторского поэтического свода «Геркулес»:
мало ли
ну
моё дело
скажу
ну
жил
нужно было*
_______________
*и к тому же ещё
дыр
бул
щыл…
***
скажу ну
жил
нужно было
сколько
столько
сколько тёк
сок
сок
пошёл в листок
листья-то
откуда взялись
вот
всё
только
глоток
глоток
глоток
глоток
так
и всё
только и всего
счас только ещё
глоток
глоток
глоток
всё
и ещё столько
Второе из них («скажу ну / жил»), написанное вскоре после 40-летия автора в 1974 году, отчётливо делится на 3 части: «скажу ну / … / было», «сколько / … / откуда взялись» и «вот / … / и ещё столько». Вторая его часть встречается в рабочих записях с обводкой и, скорее всего, вначале задумывалась как отдельное стихотворение:
смотри
листок
листок
а я его
уже слышал
я уже сюда
приезжал
и жил столько
сколько тёк
сок
Третья по построению очень напоминает окончание «Ночь / как загустевает».
Такой фрагмент как:
даже с теми же разбивкой на строки и межстрочными интервалами входит в «Вдруг / Там»:
Вдруг
Там
А там
Открыто
некоторым
например
нам
…………………
<1973>
и в стихотворение «да какой / эксперимент»:
да какой
эксперимент
был эксперимент
а это практика нам
практика мира
и при этом
это практика МИРА
другой разговор
мир не пример
некоторым
как например
нам
……………………..
<середина 90-х>
Речевой фрагмент в форме диалога10
включён в два стихотворения конца 80-х или начала 90-х годов:
так
ничего
ничего
кушайте
кушайте
да что такое
так
кое-что
и с вот такой
штукой
(не публиковалось)11
***
а
это ты
кто?
я?
что ты
да что такое-то
да так
кое-что
60-е годы
(не публиковалось)12
Фрагмент «живу и вижу» встречается в «я уж чувствую / тучищу» (1969), в «живу и вижу / что нет» (ранняя редакция 1978), в «Вообще конечно» (писалось c 1973 по 1981 год) и, как мотив, - в «Дома в комнате моей» (1961).
Если попытаться сравнить структурную роль повторяющихся в разных текстах фрагментов в поэзии Некрасова с аналогичным явлением в каком-то другом текстовом проекте, то, мне кажется, лучшего примера, чем тропарь, просто и не найти13. Это, конечно, моё индивидуальное мнение, но считаю очень важным специально здесь оговориться: я имею в виду только структурообразующую роль, а никак не тот мир идей и настроений, который стоит за тем и другим и против сравнения которых Некрасов, безусловно, возражал бы. Тропарь и значит, собственно, «удобный в обращении» (происходит от глагола «трэпо», что значит «обращать»). С самых первых веков, повторяясь в разных местах службы, он связывает её, становясь в то же время как бы опорными точками, задаёт тему, отмечает ситуацию14. В древности тропари отличала краткость и элементарность.15
Среди повторяющихся некрасовских фрагментов много и таких, краткость и элементарность которых указывают на то, что они взяты автором непосредственно из его «словаря»16, того материала, из которого также произошли многие его стихи: ведь слово (в «словаре» оно часто записывалось в повторе) - тоже фрагмент, элементарный фрагмент речи. Можно сказать, что «словарь» - элементарный фрагментарий поэзии Некрасова. Он писал его всю жизнь, начиная с самого начала 60-х годов, «словарь» - активная часть его рабочих блокнотов и, безусловно, играет фундаментальную роль в устроении его поэзии. Таков, например, фрагмент с меняющейся последней строкой
по-видимому
по-прежнему
по-пустому
Он встречается в следующих текстах:
повидимому попрежнему попустому
<рабочая запись 1967 года>
***
и иметь в виду
повидимому
попрежнему попустому
<рабочая запись 1968 года>
***
ну ну
а почему
потому что
потому что
не хочу
потому что
ни к чему
потому что
потому
повидимому
попустому
вот
я смотрю
<1977>
***
даны стихи
надо
надо доказать
Это не стихи
Вы же понимаете…
как
врать будем
мадам*
по Кожинову
по Лакшину
по-видимому
по-прежнему
по-пустому?
____________
*мадам
мадам там
редактором
<ранняя редакция этого текста - 1981>
***
молчит
и молчит
и молчит
и молчит
и как молчит-то
как
гений чистой красоты
да плюс к тому
соответственного
образа мыслей
по-видимому
по-прежнему
по-тупому
<90-е годы>
***
и приходится
признавать
типа
приходится
признаваться
да
нет
это было поспешное
похоже это было
неосторожное выражение
непозорная россия
приходится
подаваться назад
не почему-нибудь
что-нибудь
а по-видимому
по-прежнему
по-подлому всё
потому что
<90-е годы, «непозорная россия» - самоцитата из «новости // Россия»,
непосредственной реакции на московский путч 1991 года>
***
величие величие
во
и более ничего
величие
и величие
до потери приличия
величие чиё
видимо ядерное
да и ядерное
видимо краденое
ай да родина моя
вроде как
и видимо так
вроде как
а вы говорите
и демократия
как по всей видимости крайне
крайне тёмное дело
не почему-нибудь
что-нибудь
а по-видимому
по-прежнему
по-подлому всё
потому что
<90-е годы>
Так же напоминает «словарь» и такой фрагмент как
В авторском поэтическом своде 66-70 годов он встречается в таком стихотворении, даже формально напоминающем «словарь» схематичностью своих повторов:
Хочешь
По этой дороге
Хочешь
По этой дороге
Нет
Тогда по этой дороге
Нет
Тогда по этой дороге
Там потом
По этой дороге
Там потом
По этой дороге
Там
По дороге
Там
По дороге
Там
Там
Там
Потом
Там
Потом
Там
Потом
Там
Потом
Там
Как и предыдущий («по-видимому / по-прежнему / по-пустому»), этот фрагмент в составе следующих стихотворений, по-моему, хорошо показывает то, что он - не только игра слов. Каждый из этих двух фрагментов-кусочков речи изначально связан с совершенно определённой для автора ситуацией, которая в какой-то момент собирает «родственные» фрагменты в единое целое, происходит их врастание-встраивание в общую ситуацию стиха, о чём я писал в начале этой статьи. Вот эти стихотворения:
Солнце
Хоть и задним числом
Зато солнце
Сразу всё целиком
насовсем
словом
утром
а потом там
лес
летом
чай
с солнцем
и мама с отцом
(ранние редакции 1973, 1974, 1979; поправка 1976 или 1977 года)
***
потом там папа
потом там мама
потом трамваи
потом дома
потом там лампа
главное
потом
самое главное
всё там
и там и я в том числе
и потом там
после потома
Оба стихотворения - о довоенном детстве и посвящены памяти родителей. Поэтому кажется естественным и понятным продолжением этих стихов и такие стихи как «там / а там» и «иртеньев / искренко», где встречается тот же фрагмент, и речь идёт о том, что будет после прохождения уже своего собственного земного поприща:
там
а там
а там
а там
всё
там
а там
а там и увидим
там
там
там
там
там
потом
/а потом там
после потома/
<ранняя редакция 1973 или 1974 года>
***
иртеньев
искренко
и всякая
кому только не лень
делать
делает тебе
ать
и тебя нет
ать ать
видите
и опять тебя нет
как только меня
где только меня
нет
ты посмотри
это они так
мне показывают
ну а как же
конечно
конечно мне покажете
покажете
все
свои способности
все
ваши возможности
что же
а я
вам покажу
пока живу
и пока
вы живёте
а там потом
и посмотрим
сделаем такой вот
концепт
концептов
в конце концов
в кольце наглецов
и глоцеров
там посмотримте
кого лучше нет
не тут же
кого кто
у кого
кто
в кольце
кто
в коллекции
(1988 - авторская дата)
К повторяющимся «словарным» фрагментам можно отнести и
безмолвствует
соответствует
даздравствует
из «наши выборы»:
……………………
- Ленин и Сталин
нас вас-питали
у нас в Китае
там все прекрасно поют
народ соответствует
народ даздравствует
жизнь
идёт вперёд
………………….
(фрагменты 1973, 1975, 1981; ранняя редакция 1974 года;
в рабочих записях есть вариант и с «безмолвствует»,
из «Бориса Годунова» Пушкина)
***
безмолвствует
соответствует
не препятствует
да здравствует
а то ведь не дадут жрать
В «Воля ваша» из Ленинградского цикла и в «а ну / за этого самого» напоминает «словарь» и фрагмент
…имени…
………………
Культуры и отдыха
Оперы и балета
(Вс. Некрасов «Стихи 56-83», М., 2012, с.142)
В «Картинках с выставки 78» (I)17 («Тут всё есть» - ранняя редакция 1978) друг с другом соседствуют 2 фрагмента из других стихов Некрасова: «Всемерное / Дальнейшее» из «СТИХИ» (1959)18 и «Самославие / Мордодержавие» из «Уже заело» (1974)19. В точности совпадая по ситуации с тем, что автор увидел на картине Глазунова, они напоминают здесь самоцитату (то есть подразумевают некие не сказанные слова, вроде «как я уже писал»):
Тут всё есть
Коли нет обмана
Но главным образом
Сам он
Глазунов*
И черти и любовь
И партия и правительство
И страхи и цветы
И империалисты
Космополит
И генералиссимус
Угодники святые
Их
Нравы
Всемерное
Дальнейшее
Самославие
Мордодержавие
Министерство культуры
Два сапога
Да и отдел пропаганды
Так кое где
_______________
* Глазунов
и сразу Бог
Сбоку
Подобие Глазунова
и образ
Ох
Это не Бог
Ой
Другой кто-то
Когда фрагменты кочуют из одних поэтических текстов в другие, более поздние, причём сами тексты подчас формируются годами и десятилетиями, это, на мой взгляд, не может не привести их автора к идее ретроспективного самоцитирования, вводящего некое новое измерение во всё его творчество. В обычной повседневной работе с речью те её фрагменты («участки речи», как их называл Некрасов), которые были им уже обработаны и отмечают в его представлении собственный творческий путь, оказываются теперь на особом месте. Они уже факт биографии и истории, и если автор вновь к ним обращается, то уже с неизменной памятью об их удалённости в прошлое. Эти тексты сами тянут за собой, каждый - свою историю, и повторное обращение к ним автора начинает напоминать не столько поправку («П») к ним самим, как текстам, сколько - к тому времени, когда они впервые состоялись. Осознание этого рубежа, по-моему, произошло в начале 80-х, когда Некрасовым был составлен авторский поэтический свод, избранное из всего написанного до того времени (в обиходе он назывался «Геркулес»). Уже в нём встречается текст-история, «К юбилею одного стихотворения» (1981), начинающийся со стихотворения 1961 года «Календарь» («И сентябрь / На брь»), где даты - часть текста. Первым сочинением такого рода (с чередой дат в тексте), по-видимому, надо считать «Лондон Донн», вторая дата в котором, говорящая о том, что навсегда осталось в прошлом, - как раз 1980 год:
Лондон Донн
Биг Бен
Общий Тон
Всё Туман
Рабин Гуд
Рабин Гуд
1960
Рабин Гуд
Гуд
Рабин Гуд Бай
1980
Вери вери гуд
но только в Санктпетербурге
1993
Показательно, что строки «Рабин Гуд / Рабин Гуд», добавленные автором к тексту 1960 года только в конце 1964 или в 1965 году, он при подготовке «Геркулеса» не стал датировать отдельно, а поставил под одну дату с тем, что было написано им в 1960 году: по характеру они вовсе не мемориальны и относятся, скорее всего, к английской выставке Рабина в галерее Эсторика.
Из ранних вещей к стихотворениям «с датами как частью текста» можно было бы отнести, наверное, только два стихотворения: «Ночью электричеству не спится» (1958) и «В комнате тепло» (1970), датированные автором и размещённые друг за другом в «Геркулесе», несмотря на даты, причём в самом его конце, где в основном находились вещи последние по времени написания20. Второе из них больше напоминает сноску к строкам «В комнате тепло / В окне стекло» из первого, ответвление по типу «повтор с продолжением»21. Но автору была важна перекличка дат этих стихов в Геркулесе. Возможно, идея публикации двух этих датированных стихов в непосредственном соседстве друг с другом появилась как раз при составлении свода (то есть всё в том же начале 80-х): ни в каких письменных источниках они больше в таком виде до этого времени не встречаются.
В 1984 году, в год своего пятидесятилетия, Некрасов вернулся сразу к нескольким самым ранним своим стихотворениям. Это наброски. Причём это не улучшенная редакция, где в старом тексте что-то поправляется, не ответвление стиха от какой-то отдельно взятой строки, но, скорее, реакция на всё стихотворение целиком «с определённой дистанции». И временной интервал между старым текстом и дописанным новым уже работает в этих стихах наравне со словом. Особенно это чувствуется в двух последних, содержащих в себе, как кажется, даже и критику своих же стихов, написанных на тех ранних этапах (так же и в посвящённом Касаткину «а самое / интересное» автор ловит на неправде своё раннее стихотворение 1959 года «Синий сок»22: «а до утра бродить / так это / неправда» - запись 1981 года, то есть именно того времени, когда составлялся «Геркулес»). А в продолжении стиха «Темнота / В темноту», думаю, имеются в виду 27 лет, то есть попросту возраст поэзии автора (это стихотворение - одно из самых первых): «между дождём / да дождём» - это между тем первым дождём осенью 57-го («высевается пыльца»23) и вот тем, что шёл в 84-м, когда стих был продолжен.
в небе
копоть
в море
уголь
это город
Мариуполь
это
на берегу
это у
<«В небе / Копоть» - 1957 или 1958 год>
***
между небом
и землёй
между нами
мной
ночью
между дождём
да дождём
ждём тоже
(тоже мы)
<«Темнота / В темноту» осень 1957 года>24
***
ночью
очень чудно
но (вообще)
уже не
только ночью
чудно
и вообще
ничего
чудного
<«Ночью / Очень чудно» - 1968 или 1969 год>
(другой вариант 1985 года:
ночью
очень темно
но и
ничего общего
спустя некоторое
и ещё спустя некоторое время)
***
а слышно садик
с танцами -
он напротив станции -
это всё может
и хорошо,
но только с определённой
дистанции
<«cей час / зарастает всякий просек» - не позднее октября 1959 года>
С этого рубежа, начала 80-х, стих повторного прочтения прочно входит в поэтический обиход Некрасова. Стихи предъявляют счёт времени самим фактом своего существования в искусстве. Это факт 30-летней жизни под запретом. «Темнота, в темноту / Опускается пыльца» в московском сборнике «Час поэзии» 1965 года, да «Пёс завыл» и «Относительно небес» в ленинградском журнале для детей «Искорка» (№10, 1970), да несколько стихотворений в коллективном сборнике «Между летом и зимой» 1976 года, который он сам же и составлял, - вот всё, чего удостоились стихи Некрасова до 1989-90 годов (только тогда появились публикации в «Дружбе народов» с предисловием Г. Айги, в «Пионере» с предисловием В. Друка и издание в «Московском рабочем» «Стихов из журнала», наиболее ценимой автором его первой тиражной книги). И это при «Геркулесе», не говоря уже о всех стихах 80-х…
Дописывая свои старые стихи, добавляя одно слово или строку, Некрасов отмечал как бы вехи времени, соотносил их со временем и возрастом своего искусства. Например, в 1987 году он продолжил своё стихотворение 1959 года «Жил Святослав» на тему «перестройки» («перестроился», по-моему, очевидно наводит на аналогию - «преставился», кроме того слово «перестройка» было в ходу уже в конце 50-х):
Жил Святослав
девяносто лет
жил Святослав
да перестроился
оставалось от него
чадо милое
И знаешь я чего
думаю
что лучше я
ничего
не скажу
О неотменимости факта в искусстве - почти буквальное повторение своего стихотворения 1981 года «Снова / Золотые слова» в конце 90-х с заменой «лучше» на «снова»:
Снова
Золотые слова
Слава
Слава и слава нам
согласно нашим словам
словом
поверили бы вы лучше нам
на слово25
(1981 год. Ранняя редакция этого стихотворения - 1977 года;
тогда было 60-летие октябрьской революции, отсюда,
видимо, и «золотые слова» агитпропа.)
***
снова
золотые слова
слава
слава слава
слава нам
согласно нашим словам
словом
согласились бы вы
поверили бы вы
снова
нам
на слово
?
(текст, переданный А. Левину для размещения на его сайте в 2000 году)
Текст повторяет сам себя спустя много лет, как бы подтверждая свою правду, просто «отмечаясь» в разные годы (общая ситуация не меняется, хотя каждое стихотворение связано с событием своего года):
скажите пожалуйста
тридцати лет
не прошло
и ты прочёл
что я
написал
да пошёл ты
Думаю, что адресация здесь личная, и это стихотворение обращено к Г. Айги, написавшему предисловие к публикации Некрасова в «Дружбе народов» в 1989 году, но это только моё предположение, и я пока не могу этого ничем подтвердить. В этом виде оно не публиковалось автором, но позже было переделано в следующее:
Скажите пожалуйста
Пятидесяти лет
не прошло
И ты прочёл
Что я написал
Да пошёл ты
(стихотворение-эпиграф к книге: Всеволод Некрасов «Живу вижу», М., 2002)
Эта вторая редакция стихотворения, видимо, связана со статьёй Некрасова 1999 года «Заворуйская идея и я», то есть обращено не к одному какому-то читателю, а ко всем «читателям-потребителям исключительно целлофанированного продукта. Заведомо согласным, чтобы ими управлял какой-либо упаковщик»26. Через 10 лет стихотворение обобщилось.
После «Геркулеса» появляется особый тип текста у Некрасова: старые стихи входят в состав нового текста целиком (или большими «готовыми» кусками), они дописываются и в 90-е годы, монтируются в большие «объединённые» вещи. Если на первых этапах работа шла по составлению своего поэтического «словаря» (искалось «равновесие между каждым отдельным словом и всем рядом»27), потом - небольших речевых фрагментов, срастающихся в стихотворения, то в 90-е годы срастаются уже сами стихи, когда-то собранные по крупицам и частям. Именно с этим типом работы я сравнил в начале статьи осколки битой керамики, вновь соединённые в цементном растворе в то, что было только что разбито и стало теперь уже в таком виде фрагментом нового целого: мозаики Жужоля на Главной площади в парке Гуэль в Барселоне.
Если, например, в «а самое интересное» встречается «синий сок» из одноименного стихотворения 1959 года, а в «Синеве»28 - отдельные фрагменты «словарных» набросков и стихотворений 60-х-начала 70-х годов: «нравится Москва», «чувствуется столица» или «синева… затевается» из «Пахло пахло и перепахло» (1959):
Пахло-пахло и
Перепахло
Талыми ветрами весны.
Значит будут сплошь перепаханы
Тротуары после восьми.
По углам уже затевается,
Засевается синева.
То, что из-под ног пробивается
Называется
Трын-трава!29
то в «С марта до солнцеворота 53-го года выпуска» переносится уже кусок30 в 24 строки (с незначительным парафразированием) из «а самое интересное»:
……………………………
пламенная главно
реклама
искренний такой цвет
где если
синего огня
здесь
синего огня
раз тут
только красного огня
так
красного огня
бьёт ток
вроде как
есть контакт
ну а синева
колоссальная
классная
сильная
вкуснота
москва
куском
с синим соком
сколько вон его
в войну сэкономили
вон сколько
вон и вон
вон
……………………………….
В больших ретро-вещах о своей юности «С марта до солнцеворота 53-го года выпуска» и «Поздно звёздно паровозно» автору было важно указать на цитаты своего времени, в том числе на самоцитаты. В «С марта до солнцеворота 53-го года выпуска» он выделяет их курсивом, а в «Поздно звёздно паровозно» пишет о них в небольшом послесловии. В цитируемые, зацепившиеся за память строки о Мариуполе попадают даже «огневые облака» Григория Люшнина советского поэта-фронтовика-металлурга, поэтически с Некрасовым кроме них никак не связанного. Самоцитаты здесь - своего рода тематический срез, проходящий через всё творчество: стихи о Мариуполе и вот именно эту вещь, с середины 70-х обозначаемую в рабочих материалах «ПЗП» («поздно звёздно паровозно») Некрасов писал с конца 50-х до 2000-х.
Почти все книги, изданные при жизни Некрасова начиная с 1990 года, в которых представлены его стихи, по большей части состава этих стихов тоже можно было бы назвать «книгами повторного прочтения». Стихотворение, прочитанное когда-то первый раз в пространстве нашей неофициальной культуры, переносится теперь в пространство официальное, причём уже в качестве исторического документа, то есть повторяется в его полном объёме в контексте собственной истории и творческой биографии автора (Некрасов говорил: «в пакете»). Стихи как бы предъявляют счёт системе31 самим своим возрастом, и эта их повторность, своего рода самоцитирование, в прижизненных официальных изданиях мне кажется очень важной чертой не только личного стиля, но и всего поведения Некрасова в литературной ситуации 90-х-2000-х годов. Если не считать небольшого количества стихов 90-х годов в конце «Живу вижу», «Пакета» и «Лианозово», к тому же частично совпадающих, да нескольких визуальных текстов из издания Джеральда Янечека 1985 года в «Справке», стихи в них в основном относятся к периоду до «Геркулеса». «Стихи из журнала» и «Детский случай» (первый и последний прижизненные сборники) состоят из них полностью. Стихи 90-х и 2000-х ко времени издания «Живу вижу» (2002) уже во множестве были размещены на сайте Александра Левина. Однако в самой книге ими занята только последняя четверть. Вообще, начиная с конца 80-х, когда появилась возможность издавать у нас свои стихи, я не помню ни одного случая, чтобы Всеволод Николаевич как-то планировал или обдумывал идею издания, представляющего все его стихи, написанные после «Геркулеса» как единый поэтический корпус. Думаю, сайт Левина использовался им в первую очередь как хранилище, а не как место непосредственной сборки такого издания. Авторский свод, подобный «Геркулесу», четверть века спустя так и не был им подготовлен. Зато было 7 презентаций-граней собственной жизни в искусстве. Каждая из этих его книг - очередное слово Некрасова в его полемике с постсоветской властью (и в первую очередь - в искусстве), каждая - хотя и собранное, но самостоятельное произведение большой формы, и поэтому хотелось бы видеть их переизданными вместе в хронологическом порядке как единый полемический проект, одну историю отношений их автора с системой, причём безо всяких изменений и перестановок внутри самих книг. В конце концов, это история творчества Всеволода Некрасова, представленная им самим, и нравится она кому-то или нет - это уже наша история.
Особое место среди книг Некрасова занимает «Дойче бух» (1998). Она, действительно, в большей своей части состоит из стихов 90-х годов, но все они посвящены одной теме - отношениям Некрасова с Германией. А поскольку поездки Некрасова в Германию были в 1989 и 1992 годах, то и основная часть стихов этой книги была написана после. Однако все эти стихи 90-х даются в обычной для Некрасова «обратной перспективе»: они - только часть истории, начавшейся с эвакуации в Казань во время войны, где от авитаминоза в результате голода умер его отец, а сам он попал в больницу с дистрофией («Даровая моя / больница»). Стихи чередуются с прозаическим пояснением к их истории, хроникой «немецко-моих отношений по порядку» с 1964 по 1996 год, эссе, старыми стихами («Старое»), выдержками из собственных критических статей, визуальными текстами и даже текстом, состоящим из одной большой цитаты афиши, так сказать, одним куском «с единственным небольшим добавлением» («Мы благодарим»)32. Все эти разные формы и куски («разноликие» - как раз и не скажешь!) срощены тут в неделимое единство текста, и эта цельность при таком разнообразии составляющих, большАя часть которых играет здесь роль документа, удивляет. Эта «объединённая» вещь -
разговор о «моих отношениях с Германией», как определил её тему автор. «Объединённый» её характер подчёркнут автором, например, в самой структуре «Deutschland Reise I», где «поверх» сносок и даже сносок к сноскам внутри отдельных стихов, есть 3 «объединяющих» сноски ко всему разделу (помещены в самом его конце и отчёркнуты от всех остальных).
Примерно так же построена вышедшая через год после «Дойче бух» в 1999 году книга «Лианозово». Она была издана к 40-летнему лианозовскому юбилею и включает в себя стихи: старые (34 страницы) и 13 страниц новых в конце книги, статьи, письма, хронику. В ней не только разные материалы объединяются в пределах общей ситуации «автор - Лианозово» одним смыслом и интенцией, но и целый ряд стихов, прежде существовавших самостоятельно, соединяются в тексты большего объёма. Лианозово оказывается темой, где собственные тексты срастаются в большую форму крепче всего. Например, каждую из частей следующего стихотворения я помню в отдельном исполнении (первая, относящаяся к «советскому существующему критику» Станиславу Рассадину, была написана тогда же, когда и «а вот / кстати // как раз / и стасики»). Во второй части «Свобода есть» - текст даже не повторного, но нескольких прочтений33 (см. «Живу вижу»), где автор специально указывает год написания:
«Хочу ли я посмертной славы?»
Ха!
А какой же мне ещё хотеть?»
(Лианозовский
недоживший поэт) |
««- Тень,
знай своё место!»»
(Советский
существующий критик -
этому поэту и нам) |
I
Чего чего?
«Тень
знай своё место»?
Тварь
не забывай
чьё корыто
Корыто было
Корыто Партии
Продажная тварь
теперь
перепродажная тварь
II
Свобода есть
Свобода есть
Свобода есть
Свобода есть
Свобода есть
Свобода есть
Свобода есть свобода
(Мои стихи
шестьдесят четвёртого года
а пригота
она и есть пригота
внизу
наверху
судя по всему
пригота
и пригота* на всех уровнях
судя по результатам
_______________________
*которая
из мокроты
которая
из-подо всё того же
Корыта)
|
|
В «Лианозово» по обе стороны дописанной связки «(Вот / верите ли / Вот)» - два текста, которые и в ранее собранном «Геркулесе» (1981), и в позже изданной книге «Живу вижу» (2002) стоят порознь, а здесь объединились:
Лондон Донн
Биг Бен
Общий Тон
Всё Туман
Рабин Гуд
Рабин Гуд
1960
Рабин Гуд
Гуд
Рабин Гуд Бай
1980
Вери вери гуд
но только
В Санктпетербурге
1993
(Вот
верите ли
Вот)
В Р Е М Е Н А
Р А Б И Н А
|
(большааая картина)
Времена Рабина
Никак не пройдут
В «За полями за лесами» входит раннее стихотворение 61 года, посвящённое в рабочих тетрадях начала 60-х Е.Л. Кропивницкому, причём это вообще его первая публикация (спустя 38 лет после написания!):
За полями за лесами
Там и там и там и сям
И где мы с вами
Где вы сами
Топит печку мороз
Белыми дровами
Нашими
Дворами
Вашими
Домами
Большой текст в «Лианозово», начинающийся с этого стихотворения, значительно превосходит его по объёму. Он был написан к 100-летию Евгения Леонидовича Кропивницкого (1993)34, включает в себя фрагменты из набросков 70-х. Например, 2 строки (здесь - последние) про Ольгу Ананьевну Потапову:
зелень - зелень
осень - осень
зима - зима
весна - весна
Природа -
Природа
Если только она -
Ольга Ананьевна
(1970)
Стихотворение 1961 года «Запросто до верхних этажей», в авторском самиздатском сборнике «Слово за слово» (1961) называвшееся «Центр» и посвящённое там же Льву Кропивницкому, в «Лианозово» сильно меняется, лишается посвящения и оказывается только первой половиной текста, превышающего его примерно в два раза («Центр» оканчивался словом «Художественно»).
К стихотворению «Ока-то а» дописываются 8 строк:
(какая поливка
какая поливка
такая капуста
такая капуста
(а политика
какая политика
порядки
а такие порядки))
Скобки только подчёркивают появление нового плана в стихе. Так же, как и в других разобранных раньше случаях, это добавление - не столько продолжение стиха, сколько реакция на весь текст целиком «с определённой дистанции». В данном случае примерно в 3 десятка лет. Думаю, что правильный вариант издания находится именно в «Лианозово»: в «Живу вижу» при составлении макета текст, скорее всего, немного сжали, стараясь уместить его ровно по высоте страницы. А в «Лианозово» сохранены большие межстрочные интервалы, точно отделяющие друг от друга части текста, каждая из которых в своё время обрабатывалась отдельно (о таких интервалах я писал в начале статьи): самое начало - в 1965-1966 годах, с «Какая Калуга» до «Такая Коломна» - в 1966-ом, в 1977-ом появилось: «Такие / Прилуки /// Такие стихи», в 1978 году было дописано «Какие-то / и такие Прилуки» и доработана часть текста от «Какие Прилуки» до «И такие // И такие Прилуки», а только что процитированные 8 строк явились на свет уже в 1990-е.
В последней части книги «Вроде резюме» соединяются около 7 текстов 90-х годов в один обзор общей для них ситуации, названной Некрасовым «воровство чужого места» в современной тогда московской литературной жизни. Думаю, что разделительные знаки между такими неоднократно читанными порознь стихами, как «тык тук так / а / тут открыто» и «Да даже вон // Иван Жданов» сняты не по оплошности, а совершенно намеренно: здесь же, рядом, между другими стихами они вполне обычны, а эти два текста объединены «метареализмом» Эпштейн-Кедровского литинститутского пошиба. Стихи-ракурсы ситуации автора, постоянно задевающей его за живое, вообще говоря, и не прячут своей самостоятельности: в едином потоке текста они то немного сдвинуты друг относительно друга, то разделяются увеличенными межстрочными интервалами, а то вдруг - эпиграфом перед стихотворением о Немзере и Зорине: «мишка и гришка / делали дуду». Но поданы они, тем не менее, как один «объединённый» текст.
В «Лианозово», таким образом, как ни в какой другой книге Некрасова, мы видим, как прежде отдельные тексты срастаются и разрастаются. Старые стихи здесь - не точки кристаллизации, продолжающие организовывать и заполнять пространство вокруг себя по своим законам и линиям роста, а скорее источники света, как фонари в ночном посёлке, кусками выхватывающие из темноты ландшафт, которого они сами являются частью.
Наиболее точно этот ландшафт, как мне кажется, Некрасову удалось воспроизвести в «Рабин I» и в «Рабин II».
Эти две большие вещи были написаны около 2000 года. Мемориальные по характеру, они содержат много самоцитат из стихов и набросков 60-х и начала 70-х, то есть как раз того времени, которое в них изображается. Благодаря этому «Рабин I» и «Рабин II» становятся художественным документом, отдельные поэтические фрагменты тех лет вновь оживают, спустя 30-40 лет, уже в современной речи, и это сообщает удивительную фактурную подлинность, объектность всему, что сквозь них прорастает, как «времена Рабина», тут же в большом, объединяющем эти фрагменты тексте, его образам и отношениям. Любимое Некрасовым хармсовское высказывание о слове, которым можно разбить окно, к этим стихам, кажется, особенно применимо. Такая художественная документальность свойственна и картинам самого Рабина: газеты своего времени, документы, этикетки, коллажи из расплющенных банок - не редкость в его работах.
Значимость текстов второго прочтения в «Рабине» видна уже по тому, что обе его части начинаются с лианозовских цитат (эпиграфы из названий работ Рабина, стихов Холина и Сапгира) и цитатами заканчиваются («Рабин I» - вариантом своего стихотворения «потом там папа» о довоенной Москве, а «Рабин II» - цитатой из стихотворения «Колокольчики мои» А.К. Толстого, которое тоже можно считать «лианозовским» в том смысле, что оно было одним из любимых стихов Е.Л. Кропивницкого).
Многие из самоцитат в «Рабине» - фрагменты текстов, никогда не входивших в прижизненные издания стихов Некрасова. Поэтому не все они могут быть узнаны читателем. Какие-то, видимо, не узнаны и мной. Реальная картина, думаю, ещё более показательна. Дальше я перечислю отдельные фрагменты «Рабина» рядом с ранее написанными фрагментами некрасовских стихов и набросков:
«РАБИН I»
………………………………….
матьматьматьма тьма
………………………………….
(«Рабин I»)
+++
1)
………….
Тьма
тьматьматьматьматьматьма-то
там она
Темнота-то темнота
……….
(«Малый сухумский вариант большого текста», 1962-1964)
2)
……….
там и мать
мать мать
матьматьматьматерьматерь
Родина
……….
(«вот тебе и мать», фрагменты - декабрь 1977 или самое начало 1978; 2 последние строки — 1978; все не позднее 1979)
_______________________________________________
…………………..
за деревьями
двумя тремя четырьмя
………………….
(«Рабин I»)
+++
Вздох
В соснах
Соснах
Для того и созданных
Соснах
Соснах
Соснах
Трёх
Четырёх
(не позднее 1970)
___________________________________
………………………….
мама там была
была
папа
там
и там и я был
(«Рабин I»)
+++
потом там папа
потом там мама
потом трамваи
потом дома
потом там лампа
главное
потом
самое главное
все там
и там и я в том числе
и потом там
после потома
«РАБИН II»
………………..
фикусы
кактусы
……………….
(«Рабин II»)
+++
………………..
Ничего стоит заводик
Корпуса
Пропуска
Делает
Производит
Фикуса
И кактуса
………………………
(«Фабрика кактусов», не позднее апреля 1962 года)
____________________________
…………………….
было
было дело
………………..
(«Рабин II»)
+++
было дело
было дело
надо было
надо было
было
было
было
было
было
и ладно
(ранняя редакция 1970)
___________________________
…………………..
небо как небо
и не более того
/но и не менее/
именно
и обо что бы
обо что бы
а не обо что
а об небо
об небо
………………….
(«Рабин II»)
+++
1)
Небо
Об это небо
Нет
Не об это
(не позднее 1970)
2)
небо-то
что ты
нет брат
не обо что
не обо что
<1974>
________________________________
………………
как бы то ни было
где бы то ни было
что бы то ни было
во что бы то ни стало
и как ни в чём не бывало
………………
(«Рабин II»)
+++
1)
……………..
только бы
было бы
кагыбы
наше кагыбы
как бы то ни было
где бы то ни было
во что бы то ни стало
всё у нас
кагыбы
всё у нас - наше всё кагыбы
и однако наши ракеты
это такие ракеты
какие
есть
и в Китае
………………..
(В составе ранней редакции «наши выборы» <1974>. Вполне возможно, что этот фрагмент, по форме напоминающий некрасовский «словарь», был в работе и раньше)
2)
как бы то ни было не стони
что бы то ни было
но как ни в чём не бывало
<1976 или 1977>
3)
небо
где бы то ни было как бы то ни было
что бы то ни было во что бы то ни стало
стало быть нет
<1976 или 1977>
_____________________
……………….
и тут же и будущее
и дыр бул щыл
и всё
почти
так и было
………………
(«Рабин II»)
+++
Жил да был
Дырбулщыл
В будущем
В общем
И Дырбулщыл
Переборщил
Дарвалдая
<1976>
_______________________
…………….
небо
чтоб оно
не болело
а не больно
и не больно и надо
……………
(«Рабин II»)
+++
Небо
Небо не больно
Видно
Небо
Моё
Того
Небо
Поглядело
В Белое море
<1968 или 1969>
______________________________
………………
и дыр бул щыл
ещё бы
а ещё был сапгир
холин
……………..
(«Рабин II»)
фрагмент помещён в книгу «Живу вижу» как самостоятельное стихотворение (с. 149).
_____________________________
(этот фрагмент «Рабина II» позволяет предположить, что следующее за ним стихотворение «В комнате тепло» из «Геркулеса», о котором уже в этой статье шла речь, как о «стихотворении с датой», сопоставленной автором с датой другого стиха «Ночью электричеству не спится», также относится к лианозовской теме – МС.)
………………….
хотя бы сам весь там космос
с носом
с насморком
насморк насморком
а космос космосом
а тут у нас дом домик такой
дом типа барак
так так и будет домом бараком
кино кином
дом с окном
………………….
(«Рабин II»)
+++
В комнате тепло
В окне стекло
Нас тут так много
Тут нам так весело
У нас тут это
В комнате тепло
На дворе мороз
Высунули нос
В окно
Высунули нос
В окно
Высунули нос
А там
Космос
…………………..
(1970)
__________________________
(С этого места «Рабин II» начинает напоминать соединение разных «словарных» фрагментов. Некоторые из них я датирую более поздним временем, но это значит только то, что в поэтическом архиве Некрасова мне пока не встречались свидетельства их более ранней разработки. Но как раз 60-е и начало 70-х - время наиболее активной работы Некрасова со «словарём», и вполне возможно их более раннее появление – МС)
……………….
я да я за
………………
(«Рабин II»)
+++
информация
интонация
нация
и организация
я
да нет
я да
я за
я за нас
за нацию
но только не за
организацию
(авторская машинопись <82-84>)
______________________
……………
и свет горит
свет горит
голова болит
голова болит
я говорил
я говорил
я говорил
и говорит
и говорит
и говорит
и говорит
……………
(«Рабин II»)
+++
1)
………………
свет горит
голова болит
(я говорил)
………………
<в составе «словаря» 1966 года >
2)
……………….
свет горит
голова болит
не говори
не говори
не говори
и говорит
и говорит
и говорит
………………
(«С марта и до солнцеворота 53-го года выпуска», передано для размещения на сайте А. Левина в 2000 году)
_______________________________________
………..
нормальный фонарь
тот
который тут
крупный
ртутный
свет от него
трудно
растворимый
громадный
а какой-то халтурный
………..
(«Рабин II»)
+++
теперь
и фонарь
не тот
крупный
ртутный
свет от него
трупный
и рвотный
(………зный)
трансцендентальный
бесцветный
<набросок 1976 года>
____________________
…………
чувствую
что хочу
думаю
что могу
………..
(«Рабин II»)
+++
1) (Cредняя часть выделена сплошной обводкой – МС.)
чувствую
лечу
чувствую
-------------
хочу
думаю
могу
думаю
-------------
ну
думаю
ну
я и чувствую
и чувствую
что я не шучу
(набросок среди аналогичных набросков 1974 года о черёмухе)
чувствую хочу
думаю могу
тьфу тьфу
<набросок 1980>
_______________________________________
……………
тварь тварью
смертью смерть
кроме меня
кроме меня
кроме меня
………….
(«Рабин II»)
+++
Женя Жень
Жизнь а жизнь
тварь и тварь
смертью смерть
кроме меня
кроме меня
кроме меня
(Адресовано Евгении Николаевой, одногруппнице Некрасова по Потёмкинскому Педагогическому институту <1962>)
________________________
…………..
электричка
электричка
электричка электричка
электричка электричка
с электричеством внутри
………….
(«Рабин II»)
+++
1)
(тот же текст - <1980>)
2)
и точка
и точка
и точка
лампочка лампочка лампочка
а кто там кричит
электричка
с электричеством внутри
<1980>
_____________________________
……………
москва москва
сама сама
сама себя
с ума сошла
с ума сошла
…………..
(«Рабин II»)
+++
1)
судьба
сама себя
твоя моя
Москва моя
ты самая эта самая
<1970>
2)
хороша
каша
гречневая
хороша
страна родна
наша
сама себя
сама себе вдова
навек высекла
слава
слава
слава
<1975 или 1976>
3)
Москва вдова
сошла с ума
вышла замуж
<1975 или 1976>
________________________________
……………..
труба труба
туда туда
чёрт чёрт
торчит
торчит
…………….
(«Рабин II»)
+++
идёт снег
снег снег снег
снег
идёт туда
где живёт Олег
и торчит труба
<1969>
____________________
……………….
дыра дыра
дворы дворы
ряды ряды
дЫры дЫры
………………
(«Рабин II»)
+++
ряды ряды
дыры дыры
крыши крыши
дворы дворы
…………………….
(«ряды ряды» <вариант сноски 1982; поправки 1983>)
____________________________
…………….
темна вода
река москва река
москва
…………….
(«Рабин II»)
+++
Ока Москва одна река
Темна вода
Темна вода
…………………
(«Ока Москва одна река», 1966)
____________________________
…………..
снежка жалко
идёт снежок
снежок
снежок
снежок идёт
уже лежит
снежок
и даже бежит
снежок
уже жёсткий
и жрёт снежок
и жрёт
и жрёт
и жрёт
и жрёт
и жрёт
ы
…………….
(«Рабин II»)
+++
(В данном случае - не цитата, но общий мотив - в набросках начала 70-х, где снег тоже «живой» и сравнивается с Чарли, эрдельтерьером А. Журавлёвой, погибшим в 1968 году – МС.)
белый белый
большой белый
большой
как живой
как настоящий
пошёл было
и больше того
нашего
ну а куда ж мы его
счастье наше
вот счас
здесь снег
счас всегда
______________________
………………..
луна
луна
холодная была
………………..
(«Рабин II»)
+++
холодна луна луна
тогда теперь
теперь тогда
тогда я
тогда я
тогда я не знаю
<1969>
________________________
…………
косая
сякая
………..
(«Рабин II»)
+++
все такие
все такие
всё такое
всё такое
вся такая
вся такая
всякая
сякая
сякая
косая
косая
кривая
кривая
красивая
красивее китая
а китай
так не такой и китай
<1970>
_________________________
……………
откуда
оттуда
туда туда
сюда сюда
обратно
обратно
…………..
(«Рабин II»)
+++
………….
Поехала
Туда сюда
Поехала
Туда сюда
Поехала
Туда сюда
Особенно обратно
(«Ока река // фантастика», 1965)
_________________________________
…………
сто свечей
сто сволочей
…………
(«Рабин II»)
+++
…………
сто свечей
сто сволочей
………...
(«С марта и до солнцеворота 53-го года выпуска», передано для размещения на сайте А. Левина в 2000 году.)
________________________________________
………………….
снег пожиже
снег пожиже
снег пожиже
как в париже
похоже
приближительно
………………….
(«Рабин II»)
+++
1)
те же
и они же
наши души
надо же
крыши крыши
через крыши
хуже лучше
лучше больше
больше меньше
меньше ниже
ниже выше
выше дальше
дальше ближе
наши дальше по шоссе
дальше дальше
дальше как же
снег же тоже
снег пожиже
снег пожиже
снег пожиже
как в Париже
<1966>
2)
снег
пожиже
как в Париже
ближе
поближе
когда-нибудь же
были и мы
<1980>
3)
ты смотри
как жизнь хороша
как в Варшаве
хорошо жить
как в Париже
в Варшаве
дождь поржавее
в Париже
снег пожиже
и то не скажи
<1981>
_________________________
……………
а кому там как
какому дому какой
свет
кому только по пояс
кому-то
…………….
(«Рабин II»)
+++
фонарь
фонарём
свет
дом
в нём по пояс
идём идём
пойдём пойдём
поговорим
поговорим
посмотрим
посмотрим
и сам дом
со своим светом
у нас в этой Москве
(По-видимому, имеется в виду дом Рабина в Лианозово - МС.35 <1973 или 1974>)
2)
фонарь
фонарём
свет в нём
дом ртуть
в нём его
по пояс только тронуть
а дело в том
что
-------------------
П
свет
дом в нём
по пояс
такое всё
(«П» - знак поправки. <1981>)
3)
фонарь
фонарём
свет*
дом
в нём по пояс
дом с окном
__________________
*этот
кто знает
что значит быть
выше этого
<1981>
4)
фонарь
фонарём
свет
дом
в нём
по пояс
освещается
только ещё счас
начинается
начинает
ощущаться
сентябрь
<1981>
___________
1 Говоря о фрагментарности в более общем смысле, нельзя не сказать о некрасовском «словаре», где, начиная ещё с 61 года, слово, взятое, как правило, в повторе, разрабатывалось им как фрагмент поэтической речи.
2 Виктор Жирмунский «Из истории текста стихотворений Александра Блока», в книге «Поэтика русской поэзии», Спб, 2001, с. 357.
3 Характерно, что в редакции «Детского случая» (2008) большая буква в «Слушайте», с которого начинается вторая часть, оставлена, в то время как заглавные в начале строк первой части (как это было в ранних редакциях) автором сняты.
4 Дано по: А. Журавлёва, Вс. Некрасов «Пакет», М., 1996.
5 То есть И. Кабаков.
6 О построении текстовых планов в поэзии Вс. Некрасова я писал в статье: М. Сухотин «О соподчинении текстов в поэзии Вс. Некрасова» (в сборнике «Русская драма и литературный процесс»: к 75-летию А.И. Журавлёвой», М., 2013, с.191).
7 Вс. Некрасов «Авторский самиздат», М., 2013.
8 М. Сухотин «О соподчинении текстов в поэзии Вс. Некрасова» (в cб. «Русская драма и литературный процесс. К 75-летию А.И. Журавлёвой», М., 2013, с. 191)
9 Разбивка на строки и межстрочные интервалы первой части даны по: Вс. Некрасов «Стихи из журнала», М., 1989; второй - по: Вс. Некрасов «Авторский самиздат», М., 2013.
10 Вс. Некрасов «Дойче бух», М., 1998, c. 149
11 Приводится по авторской машинописи.
12 Приводится по авторской машинописи
13 Например, тропарь Воздвижения Креста поют на сам праздник Крестовоздвижения и всю четвёртую неделю Великого поста в составе разных служб. Или, скажем, один и тот же тропарь святому читается на вечерни перед 33 псалмом, на утрени после шестопсалмия и на литургии после малого входа.
14 Так пение хорошо всем известного тропаря Пасхи связывает все службы послепасхальных недель.
15 Например, многократно встречающееся сейчас на каждой службе обращение «Господи, помилуй» когда-то тоже называлось тропарём и иначе входило в состав службы. Среди прочих морфологических (только!) аналогий между уставом церковной службы и поэтикой Некрасова есть одна, на мой взгляд, особенно интересная. Это сознательное включение более ранних текстов в состав более поздних, как напоминание о том, что было и прошло. Многие тексты Некрасова конструктивно включают в себя свою историю, а о ретроспективной самоцитате у него пойдёт речь дальше в этой статье. Пример из церковного устава: в составе служб Рождества и Крещения до сих пор сохраняется древнее обращение к оглашенным: «Елицы во Христа крестистеся…», напоминающее о том, что когда-то крещение совершалось именно в эти дни, хотя сегодня практика их обособления почти утрачена. Подобных примеров в уставе множество.
16 О «словаре» - см. предисловие Вс. Некрасова к «Правилам исключения»: http://www.levin.rinet.ru/FRIENDS/NEKRASOV/Pravila.html
17 Вс. Некрасов «Стихи 56-83», М., 2012, с.352
18 там же, с.27
19 там же, с.157
20 Последние, за исключением «независимого блока» (с «наши выборы» по «всё / так как-то»). Такое размещение этих двух стихотворений объясняется, возможно, тем, что в концовке следующего за ними стихотворения «это / всё это» речь тоже идёт о стекле и передаются очень похожие ощущения.
21 М. Сухотин «О соподчинении текстов в поэзии Вс. Некрасова», (сб. «Русская драма и литературный процесс. К 75-летию А.И. Журавлёвой», М., 2013, с.194).
22 Не публиковалось.
23 Ранняя редакция: «Темнота. / В темноту / Высевается пыльца».
24 По авторскому свидетельству в интервью Врубель-Голубкиной («Искусство – это конкурс продуктов», журнал «Зеркало», 2004, №24, с.112-113).
25 Modern russishe Poesie seit 1966: Eine Anthologie. Berlin, NRL - Neue Russische Literatur. Salzburg, 1981, №2.
26 Цитата из неопубликованной статьи Вс. Некрасова «Заворуйская идея и я».
27 См. предисловие Вс. Некрасова к «Правилам исключения».
28 Неопубликованный текст, его основной корпус сложился весной 1974 года, и само название «Синева» содержит в себе слово «весна». Интересно, что в «Севиной синеве» Булатова этот текст не имелся в виду.
29 См. Всеволод Некрасов // Авторский самиздат, М.,2013, с.15. В черновиках «Синевы» прямо цитировался фрагмент «Пахло пахло и перепахло»: «затевается засевается».
30 то есть перенесён был кусок текста, где говорилось о «москве куском»
31 Из рабочих набросков Вс. Некрасова 1974 года:
система
это и есть
моя тема
32 Вс. Некрасов «Дойче бух», М., 1998, с. 124.
33 См. Вс. Некрасов «Живу вижу», М., 2002, с. 60
34 Авторская дата в «Живу вижу». Скорее всего, к этой дате было принято и большинство решений, связанных с новым прочтением ранних текстов в первой части (с. 1-35) книги «Лианозово».
35 В 1963 году нам повезло: при планировке будущей «большой Москвы» в неё включили много пригородных районов, куда вошло и Лианозово. Благодаря этому посёлок стал открытым для иностранцев, мы получили московскую прописку, и наша постоянная мечта переехать в город стала более реальной» (Оскар Рабин «Три жизни», изд. «Третья волна», Париж - Нью Йорк, 1986, с. 45). Рабин с семьёй переехал из Лианозово на Преображенку в 1965 году.
* Гибкость связи между некрасовскими фрагментами хорошо видна во «Всеволоде», авторском коллаже 1974 года, возможно, так и не дождавшемся своей окончательной редакции, в центре внимания которого - обыденность, с одной стороны, может, и приевшаяся, а с другой, пожалуй, ближе её ничего и нет. В архиве эти фрагменты разбросаны по разным тетрадям и отличаются по времени написания. Кроме того «Всеволод» содержит несколько написанных примерно тогда же фрагментов, позже вошедших в другие стихи, а в 1974 году ещё не так жёстко с ними связанные: первый столбец и начало второго во «Всеволоде» во многом пересекается с «За весь / год // один единственный / день», есть фрагменты из «Выход / да здесь везде / выход», «свет-то / всё стоит и стоит» (написано как раз на солнцестояние 1973 года после участия в пушкинской филологической конференции в Пскове), «Висит / Белый свет», «Надо же / и тишина между нами», «порох в пороховницах»…
Другие произведения М. Сухотина 
